ARHСвобода

Автор предпочел остаться анонимом

Реальная история

Ваше мнение, Минздрав, Архангельск

Информационный портал АрхСвобода

Russian public site  ApxSvoboda

Наш Telegram-канал: http://t.me/arhsvoboda

Архангельск, Котлас, Мирный, Новодвинск, Северодвинск, Нарьян-Мар

Откровенное интервью врача одной из Архангельских  больниц.
(Выкладываем без исправлений)
«Вообще, по трудовому договору рабочий день — с 08:30 до 16:00–16:40 по пятидневке. Это на одну ставку. Но я ухожу домой каждый день в 7–8 вечера. А заведующие отделениями зачастую засиживаются допоздна. Как проходит обычный рабочий день врача? С утра мы все идем в операционную, иной раз операция длится по 6–8 часов. Потом мы идем, оперируем поступивших днем плановых больных. Потом пишем документацию по плановым больным, а надо еще разобраться со срочными больными, кого-то из них нужно успеть прооперировать до 8 вечера. Соответственно, писать истории болезней нам уже просто некогда. Так у нас накапливается за неделю кипа этих незаполненных историй, и большинство врачей приезжают в больницу на выходных, просто чтобы написать истории, так как после операций на это сил просто не хватает.

Есть еще дежурства ночами — на одну ставку 8–9 дежурств в месяц. То есть я всю неделю принимаю больных, периодически дежурю ночами, а потом у меня еще круглосуточное дежурство в субботу.

«Я почти никогда не отдыхаю полноценно хотя бы один день в неделю с таким графиком работы. Ну иногда по воскресеньям»

Бесит больше всего, что ты уходишь домой весь уставший в 8 вечера, и при этом ты еще не все успел написать, а утром, когда ты только пришел снова на работу, в отделение к тебе поступили еще три человека, а ты даже все им сделать не можешь, что нужно! Например, поступает больной, которого надо обследовать дня два-три. Я записываю его на МРТ, а на МРТ очередь — неделя. И всю эту неделю больной просто так у меня лежит в отделении, выписать я его не могу, а еще я должна каждый день записать и обосновать, что-то думать и сочинять, почему он у меня лежит так долго. С родственниками общение тоже много времени занимает.

Естественно, и пациенты тоже страдают из-за того, что врачи много работают и мало отдыхают. Когда у меня четвертое дежурство подряд через сутки, я уже вообще не соображаю. Например, я смотрю трех пациентов с похожими диагнозами, и к третьему я уже не помню, что он мне рассказал, начинаю путаться в анализах и так далее. И могу что-то забыть. А пациенты же еще наседают, жалуются: давайте скорее, скорее, скорее! В темпе и от недосыпа можно запросто отпустить домой, а у человека потом окажется аппендицит. Конечно, такого еще ни разу не было, но легко может случиться.

Я знаю, что в одной из больниц Архангельска медсестры в знак протеста против маленькой зарплаты распечатали свои зарплатные ведомости и куда-то повесили. Бунт устроили. Говорят, что они теперь хотят присоединиться к всероссийскому митингу медработников. И правильно сделали, потому что сестры получают вообще копейки.

«Теперь о зарплате. Нам якобы ее подняли по майским указам. На деле же после этого повышения я стала зарабатывать даже меньше, чем до этих указов»

То есть оклад был раньше, допустим, 11 тысяч рублей. Сейчас он — 18 тысяч рублей. Вроде бы круто, повышение! Но. По факту зарплата нисколько не поднялась, потому что убрали все «вредности» из нее. Я теперь принимаю и гнойных пациентов, и ВИЧ-инфицированных, и туберкулезников — всех смотрю. Раньше за этот риск заражения на работе начисляли в зарплате дополнительные деньги, а сейчас все сняли. Кроме этого, я и многие другие доктора также проводят рентген-исследования, которые медсестры не умеют проводить. Как минимум раз в неделю такая процедура проходит. То есть я каждую неделю получаю дозу облучения, но опять же не получаю за это хотя бы денежной компенсации вреда в зарплате. Рентген-лаборанты почему-то не обучены эту процедуру проводить, хотя у них предусмотрена оплата «вредности» работы и более ранний выход на пенсию.

Самое обидное, что у нас нет премий никогда. Ну есть одна — 600 рублей могут дополнительно дать. Зато баллы за работу и, соответственно, деньги из зарплаты у нас любят вычитать. Если забыли, например, подпись под каким-то документом поставить — минус тысяча рублей. Руководство во всех больницах обожает искать такие недочеты, проверяя документацию врачей. А мы, вообще, сами уже перестали обращать внимание на это. И сами решили не писать лишних бумаг по истории болезни пациентов — пусть снимают. Заведующие отделения так и говорят своим подчиненным: все, это и то мы больше не пишем, хотя надо, потому что это ненужная волокита, которая занимает кучу времени.

Я за одну ставку зарабатываю около 40 тысяч в месяц. За две ставки, на которых я работаю, — это прием больных днем и работа в отделении и дежурства по ночам и в выходные — у меня выходит около 80 тысяч рублей в месяц. Это с налогом. «Чистыми» получается около 70–73 тысяч рублей. В районных больницах зарплаты такие же, как в Архангельске, в Плесецке. Там уволились все хирурги. И я их понимаю — они также сидят на работе допоздна, а денег за это не видят.

Я бы хотела хотя бы 100 тысяч за свою работу получать. Пока это нереальная сумма. Как-то раз мой коллега получил 96 тысяч рублей — так он не поверил глазам, подумал, что какая-то ошибка, и пошел к бухгалтеру разбираться, почему так много. А ведь он живет практически в больнице.

Штат врачей не до конца у нас укомплектован. По оборудованию много чего не хватает.

«У нас большая больница, а даже элементарно нет банальных катетеров, чтобы больным вывести мочу»

Если они и есть, то у них срок годности вышел еще в 2018 году, и их просто нельзя использовать. А они почти каждый день нужны. Это ненормально, что врачам приходится для своих пациентов ходить по другим отделениям и клянчить, «занимать» катетеры. Некоторые родственники пациентов сами покупают катетеры. Заведующие отделениями врачи постоянно пишут списки средств, которые надо закупить. Руководство всегда обещает, но проблемы с материалами и оборудованием остаются — нет на это средств.

Еще бесит, что со скорой помощью не налажена работа. Привозят просто все подряд. Приходится всех пациентов смотреть, потом перенаправлять. И выбора у меня нет, я не могу не принять, хотя больше половины больных вообще не в мое отделение должны попасть. Это время и силы отнимает. Или приходят пьяные пациенты ночами на прием и качают права: «Ты должна меня принять или я сниму на телефон или сейчас заявлю на тебя!» Я его принимаю, также трачу время, силы, в том числе моральные, потому что он матерится и угрожает, а чаще всего у таких пациентов никаких проблем со здоровьем нет и в помине, кроме алкогольного опьянения.

Вот такие у врачей проблемы. А так, в принципе, мне нравится работать, и дежурить тоже нравится. Потому что хочется этой профессией заниматься. Но очень тяжело.